Священник Андрей Ткачёв. Каждый приход должен быть семьей

Давайте, братья и сестры, поговорим немного о нашем общении. Есть у апостола Павла в Послании к Евреям такой стих, такая строчка: «Благотво­рения и общительности не забывайте, ибо такими жертвами благоугождается Бог» (см.: Евр. 13:16). Сначала говорится о благотворении – о милостыне, добрых делах, а потом об общительности. Эти вещи стоят рядом, потому что они очень тесно связаны.

Человеку очень важно общаться. Почему мы говорим, что благотворением и общением благоугождается Бог? Потому что человек – это существо социальное, он не может быть один, он сам себя ничем не обеспечит.

Мы живем в эпоху индивидуализации человече­ской жизни, когда индивидуальные предпочтения, вкусы ставятся выше общественных, даже выше Бо­жественных. «Я хочу, мне нравится, я не хочу, я так думаю, я так не думаю, согласен, не согласен…» Это слова, наполняющие наш лексикон, наше сознание, летающие в воздухе, – мы так живем.

Верующий, неверующий, – мы все в тех или иных ситуациях готовы встать на дыбы, поднять на себе, как дикобраз, иголки и сказать: «Я так не думаю, я не согласен, я думаю иначе». В этом есть хороший мо­мент, конечно, – момент пробуждения личного инте­реса, личного подхода к вопросу. Но в этом есть и пло­хое, потому что индивидуализм в своем перекошенном состоянии – это бесовский эгоизм.

Латинское слово «индивидуум» в точном перево­де означает «неделящийся». «Индивидуум» – то есть то, что не делится. Греческий аналог этого сло­ва – «атом», то есть то, что не делится, то, что само в себе, само для себя. Оно живет как бы в общем теле, в общей жизни, но оно не раздробляется, оно моно­литное.

Жизнь атомизируется, и мы уединяемся, сами к себе стягиваемся, сами в себе прячемся, залезаем в свои бетонные клетки на своих этажах, там барри­кадируемся в своем собственном мире. Даже идя по улице, люди вставляют в уши наушники для того, чтобы послушать музыку. И вот они сами в себе, не­кие монады… Движутся по улице несоприкасающиеся миры, каждый сам в себе. Мир атомизируется и индивидуализируется, и это уже, конечно, явление болезненное.

В этих условиях человеку очень важно общаться. Почему мы говорим, что благотворением и общением благоугождается Бог? Потому что человек – это суще­ство социальное, он не может быть один, он сам себя ничем не обеспечит. Он не вспашет землю сам, а если и вспашет, то урожая не дождется и умрет с голоду. Он сам себе толком не сошьет одежду, во всяком случае, ему для этого будут нужны нитки, ткани, швейные принадлежности и много чего другого, чего он сам точно не сделает.

В мелочах и в великом мы зависим друг от друга, однако пытаемся отгородиться друг от друга и зам­кнуться в себе. Этому должна противостоять религи­озная жизнь. Мы обязаны общаться, по крайней мере, мы – верующие, думающие одинаково – должны об­щаться. Мы должны находить формы обмена идеями, новостями, нуждами для того, чтобы к общению до­бавлять благотворительность, чтобы помогать друг другу.

Наше время в некотором смысле кризисное, потому что если бы наше общение, и обучение, и прочее-про­чее были бы на должном уровне, в каждом месте, на каждом ма­леньком приходе или в большой епархии не нужно было бы каких-то лишних источников информации, это все бы там варилось в своем соку и все бы правиль­но решалось. Наше время кризисное, поэтому мы должны думать о выходе из этой ситуации. А форм выхода может быть несколько.

Верующие, которые живут за рубежом, например в Америке, Канаде, Австралии, где-нибудь еще, собира­ются на литургию раз в неделю. У кого-то не получа­ется раз в неделю, и они приезжают раз в месяц, по­тому что живут далеко, а церквей мало, и они посвя­щают церкви весь день. Воскресный день они полностью отдают Богу. И после литургии они не раз­бегаются. Они остаются в храме, общаются, вместе сидят за трапезой, они могут читать стихи, играть на фортепиано, устраивать там деткам малень­кие спектакли… Они насыщают свою душу общением на целую неделю, а некоторые на целый месяц, пото­му что это способ выживания. Общение в этих усло­виях – это способ выживания.

Так жили раньше монообщины верующих людей одной национальности, одного языка в инославной, иноверной и иноэтнической среде. Например, так всегда жили евреи, так жили армяне, рассеянные по всему миру. Подобно евреям, они везде создавали свои церкви, свои школы и там решали свои дела. Бизнесмен бизнесмена знал по фамилии, по выгово­ру, они помогали друг другу, хозяйки помогали хо­зяйкам…

Так сегодня живут русские, греки, сербы, болгары в той же Америке, Канаде, Германии, Австралии, Ис­пании, Швейцарии… Они, попадая в другую среду, выбирают для выживания те же самые формы. И так уже сегодня живут православные христиане, не выез­жая за рубеж, в своих собственных странах – в Рос­сии, Белоруссии, Болгарии, на Украине…

Мы должны общаться, находить формы обмена идеями, новостями, нуждами для того, чтобы к общению добав­лять благотворительность, чтобы помогать друг другу.

Мы уже сегодня живем только лишь номинально, теоретически в православной стране. Мы живем неиз­вестно где, неизвестно как. На самом деле мы умираем и составляем религиозное, этническое меньшинство в этих наших, традиционно кажущихся нашими стра­нах. И для того чтобы не исчезнуть, нам нужно об­щаться. Не просто молиться вместе, но общаться.

Да и сама молитва получается всегда и горячей, и сильней, и серьезней, когда мы знаем, за кого мо­лимся. Одно дело – молиться миром, всем вместе, Го­споду молиться среди единомышленников, которых ты не знаешь по именам и в лицо, которые просто слу­чайно тут встали – набилось в собор полторы тысячи людей и никто никого не знает. Это одно. А другое де­ло – когда вас тут пятьдесят или семьдесят, но вы все друг друга знаете. Тогда каждое прошение будет го­раздо более прочувствованным, это будет способ го­раздо более теплой молитвы о конкретных нуждах известных вам людей. Это больший подвиг, больший призыв, большая степень интимности, теплоты, се­мейственности.

Наши приходы должны быть семьями. Так что, братья и сестры, нужно обязательно общаться, и формы общения могут быть, опять-таки повторяю, разными.

Нужно общаться для того, чтобы узнавать, кто бо­лен, кто одинок, кто остался без калош на зиму, а кто без денег за газ опять-таки на зиму, кто без лекарств, без книжек, а кто без очков слеп… И нам нужно знать это все. А для того, чтобы это узнавать, надо просто-напросто разговаривать друг с другом. Разговаривать нужно в определенных местах, то есть где-то. И луч­шим способом поговорить друг с другом, познако­миться, пообщаться является выходной день – лучше всего воскресный или праздничный. Во дворе нашего храма или где-нибудь возле храма, внутри храма или в полуподвале возле храма, там, где мы можем попить чайку, пообщаться. И нам нужно это делать, мы таким образом исполняем слова апостола Павла: «Благо­творение и общительность не забывайте, такими жертвами благоугождается Бог».

Наверняка есть такие приходы и наверняка они ис­числяются гораздо большим числом, нежели пальцы на одной или двух руках, или на двух руках у двадца­ти пяти человек. То есть таких приходов много, но их должно быть больше. Каждый приход должен быть семьей, в каждом приходе люди должны знать друг друга. Не должно быть нужды отдельного человека, эта нужда общественная. Совместно помогать друг другу гораздо легче. Помощь из пункта А в пункт Б летит, если мы все друг другу родные и знакомые по жизни и по общим нашим нуждам.

Каждый приход должен быть семьей, в каждом приходе люди должны знать друг друга Не должно быть нужды отдельного человека, эта нужда общественная. Совместно помогать друг другу гораздо легче.

Чтобы Бог просла­вился в нас, а мы укрепились в Нем, нам нужно укре­плять внутренние связи среди верующих людей. По личным отношениям, по бизнесу, по знакомству, по отдыху – по всей площади человеческих отношений верующие люди обязаны знать друг друга и помогать друг другу. Поэтому «не забывайте благотворение и общитель­ность не забывайте, – говорит апостол Павел, – та­ковыми жертвами благоугождается Бог».